Светлой памяти моей мамы,
Белых Зои Ивановны,
посвящается

АНИКУША (рассказ)

Когда мне исполнилось пятнадцать лет, родители купили мне первый в моей жизни магнитофон с нерусским названием «Айдас». Понятно, что моя радость была огромной. Я с детства любил музыку; причем разную. Но больше всего мне нравилось исполнение русских и цыганских романсов. Я удовольствием слушал песни Вадима Козина, Изабеллы Юрьевой, Александра Вертинского, Аллы Баяновой, Петра Лещенко и др. Особое место в моей юношеской душе занимала бардовская песня. Песни Высоцкого, Галича, Визбора, Клячкина, Кима переполняли мой внутренний мир. И, скажу, не только. В то время была другая, так называемая в народе «блатная песня», в исполнении порой неизвестных авторов. До сих пор помню слова и мотив этих незатейливых, но иногда очень проникновенных, задушевных песен.

Моя фонотека постепенно росла, пополнялась новыми записями и бобинами (так называли кассеты). Но однажды в поисках очередной записи я встретился с молодым мужчиной, с которым меня познакомил мой двоюродный брат. У него был новенький по тем временам магнитофон с названием «Днепро», а главное – большая фонотека бардовской и блатной песни.

Он знал о цели моего визита и сразу же, без предисловия поставил бобину с концертом «Привет из Одессии». Одна из первых песен – «Дочь рыбака». До сих пор не знаю ее исполнителя, но она произвела на меня сильное впечатление. Мне понравились и слова, и музыкальное сопровождение.

Это уже спустя много лет я узнал об истории этой песни, ее авторе и об исполнителях. Оказалось у нее несколько вариантов и названий «Дочь рыбака», «Шутки морские», «Рыбак Тимофей», «Сказки морские» и т.д.

Сейчас чаще всего «Дочь рыбака» звучит в исполнении Аркадия Северного (Звездина)1. Но в его исполнении нет той душевности и размаха (полета), что я обнаружил для себя во время записи концерта «Привет из Одессии».

В этом концерте была еще одна песня, которая сыграла в моей жизни значительную роль. Конечно, я имею в виду песню с трогательным названием «Аникуша». И вновь обращаю внимание на различные ее варианты и исполнителей. В разные годы ее исполняли Петр Лещенко, Вадим Козин, Виталий Крестовский2. Если в исполнении первых двух «Аникуша» звучала несколько театрально, я бы сказал в духе классического романтизма, то голос Виталия Крестовского, наоборот, акцентировал на блатном, одесском жаргоне.

После того, как я записал концерт «Привет из Одессии», счастливый возвращался домой, держа в руках магнитофон с прибалтийским названием «Айдас». Я был по настоящему счастлив. Еще накануне мне казалось, что едва ли что-то получится. Я боялся проспать, опоздать на встречу. И вот все позади. Осталось лишь одно: объяснить родителям, прежде всего отцу, где я был и почему без разрешения взял магнитофон. Во дворе нашего дома (мы жили в рабочем районе) моя сестра предупредила меня о том, что папа дома и ждет меня с объяснениями по поводу моего отсутствия. Поэтому я решил подождать во дворе, когда придет с работы мама. Тем более, ждать осталось недолго. У меня с мамой были особые, доверительные отношения. Это не отношения, которые естественно возникают между родителями и детьми по факту рождения ребенка. Мы были внешне похожи, любили цыганские, бардовские и блатные песни. Даже шутки и юмор объединяли нас. Нам было хорошо и интересно вместе. Мы - родственные души, половинки друг друга.

Увидев ее, я подошел к ней со злополучным магнитофоном. Выслушав меня, она взяла меня под свою охрану, и мы вместе пошли домой. Я не могу сказать, что мой папа был жестким человеком. Наоборот, это был добрый человек, но неразговорчивый, молчаливый. Он много курил, практически папиросы и сигареты не оставляли его без внимания. Фронтовик, первый свой бой принял под Москвой в 18 летнем возрасте. В 45 лет он выглядел старше, его лицо было изрезано глубокими морщинами. Одним словом, мы с сестрой его немного побаивались, дабы не попасть под его горячую руку фронтовика.

Когда я с мамой вошел в квартиру на втором этаже, папа прямо с порога бросил фразу: «Заступница пришла». Будучи дипломатом в семейных делах, мама попросила отца не сердится, а меня срочно включить магнитофон с новыми записями. Я помню первое впечатление от песни «Дочь рыбака». Мама была просто потрясена. Она смотрела на папу и спрашивала: «Ну, как?». Не многословный папа отвечал: «Да!». Было видно, что «Дочь рыбака» ему понравилась. Но затем последовала очередь за «Аникушей». Это был фурор!

Мы стояли вместе: довольный отец, счастливая мама и я, кому удалось сухим выйти из этой ситуации. Из магнитофона лилось: «Аникуша, дорогуша, очи карие горят как огоньки. Аникуша, дорогуша, если б знала ты страдания мои!». Казалось, весь мир лежит на ладони в ослепительном блеске солнечных лучей. Маленькие сегменты счастья как осколки разбитого зеркала.

На звуки музыки пришла соседка по подъезду и этажу. Она уже была на веселе, с папироской в зубах. Ее высшая оценка: «Это - наша музыка!» вызвала смех у нас. Тетя Зоя была несколько приблатненной женщиной. Поэтому в ее жаргоне был иной запас слов, порой за пределами словарей.

В последующем песня «Аникуша» стала семейной, застольной. Ни одно гулянье не обходилось без «Аникуши». Чаще ее исполняла моя мама. У нее был не сильный голос, но пела она очень проникновенно, от сердца.

Я вспоминаю, как папа просил маму спеть любимую «Аникушу», как жестами, глазами, мимикой уговаривал ее. И когда она соглашалась, надо было видеть его счастливые глаза. Он любил ее и в эти минуты особо гордился тем, что он является мужем такой красивой и талантливой женщины.

У мамы была соперница по песенному делу – это моя родная тетка, Александра. Она унаследовала от родителей богатую внешность и голос. Ее любимый репертуар – цыганские песни. Здесь, пожалуй, ей не было равных.

Тетка любила петь громко, с некоторым надрывом. У нее был свой поклонник. Алексей Константинович, ее супруг, был на много лет старше, но с удовольствием наблюдал за исполнительской деятельностью жены. Любя, с нежностью, он называл ее «Цыганка Аза». И она очень старалась!

Шли годы. После окончания техникума я был призван в ряды Советской Армии. Отслужил два года и вернулся домой другим молодым человеком. Мне хотелось учиться, работать над собой. Я рвался в бой, мечтал о карьере.

В 1973 году успешно сдал вступительные экзамены и был зачислен на первый курс Свердловского юридического института. Студенческие годы - неповторимые и незабываемые в жизни молодых людей. Но это особый предмет для воспоминаний и разговора, отдельная страница в моей жизни.

Однако пора вспомнить об «Аникуше». Где она, что с ней случилось? Кассета с концертом «Привет из Одессии» куда-то пропала. Я не мог ее найти, вернувшись домой после армейской службы. Мы с мамой были расстроены.

В Свердловске у меня началась не только студенческая, но и взрослая жизнь. Я снимал комнату, за которую платил из стипендии, а также иногда подрабатывая в магазинах, торговых базах. Конечно, мне помогали родители.

Я жил вместе с Петькой, армейским другом и к тому же земляком. С ним я познакомился во время службы в Подмосковье. Не договариваясь, мы поступили в Свердловский юридический институт. Мы подружились. Товарищей, коллег, учеников много (хотя хорошего много не бывает). Друзья – единицы.

Из Петропавловска, родного города я привез старый магнитофон с украинским названием «Днепро». В нашим распоряжении было много кассет (бобин), но не было «Аникуши». Я смирился с этой утратой и прекратил ее поиск. Учеба, внеучебная работа, прелести молодой жизни закружили в вихре.

Но, действительно, время бежит, а вместе с ним приходят не только радости. В конце 80 годов серьезно заболела мама. Ей сделали операцию. Затем последовали еще две. Она боролась за жизнь на протяжении нескольких лет.

Помню в один из моих приездов в родной город, домой, мама вспомнила об «Аникуше». Ей очень хотелось послушать любимую песню. Я приобрел диск с песнями Виталия Крестового, где к своей радости обнаружил «Аникушу». Но это было другое исполнение, которое маме явно не понравилось.

Наступил 1997 год. Общее состояние мамы резко ухудшилось и внушало большое беспокойство. Коварная болезнь прогрессировала. Мы понимали это и старались как-то помочь маме. С сестрой читали о болезни, изучали любую информацию о лечении, включая народные методы. Я узнал о народном лекаре из Киева, полетел туда. Привез настой трав. Что только не использовали в борьбе за жизнь мамы. Препарат «Акулин», настой чаги, мухомора и т.д.

Симптоматично, что в этот период заболел и я сам. Силы покидали меня, хотя ничего не болело. В июне 97 года я поехал домой, к своей маме, увидеть ее и попрощаться. Она находилась уже в полусознательном состоянии. Я подошел к ее кровати, сел рядышком. Мама открыла глаза, посмотрела на меня и произнесла несколько слов: «Все, это конец. Береги себя, Галю. Между нами было очень много общего, даже песни мы любили одни и те же. Аникуша». Я не мог что-либо сказать, внутри все клокотало и крутилось. Я взял ее родную, любимую руку и несколько раз поцеловал. Ее последние слова: «Как жаль, сыночка. Прощай!». С большим трудом я встал. Надо было возвращаться в Екатеринбург. Я не плакал. Не было слез. Было холодно и одиноко.

14 июля мама умерла. Вместе с ней я потерял вторую половинку, часть себя. Образовалась брешь, пробоина, глубокая рана. Говорят, время лечит…

Сейчас на дворе 2008 год. У меня в руке пожелтевший от времени листок из общей тетради. Незадолго до смерти мама передала мне текст «Аникуши».

«Завтра корабли уходят в море.
Ветер чуть колышет паруса.
Знаю, что мы встретимся родная,
Милая, хорошая моя»

Екатеринбург, июнь 2008 год